Жизнь Альберта Кана и его успехи в Америке описаны в сотнях книг, журнальных и газетных статьях. Но во всех американских источниках удивительно мало внимания уделяется участию Кана в промышленном развитии Советского Союза.
Несмотря на то, что в Америке это никогда не было секретом, гигантский проект, который закончился постройкой и введением в эксплуатацию более чем 500 крупнейших промышленных объектов на территории СССР, заслужил лишь поверхностные комментарии, которые выглядят весьма бледно на фоне величественных успехов в строительстве заводов Форда в США, многочисленных построек в Детройте, а также немалого вклада Кана в военную промышленность США во время Второй мировой войны.
В советской историографии участие западных технологий в индустриализации страны было тайной за семью печатями до развала Союза и лишь в последние годы в интернете появились сообщения на эту тему.
Ни для кого не ново, что вся история, которую мы изучали при советской власти, писана и переписана десятки раз по приказам сверху.
Альберт Кан родился в 1869 году в маленьком немецком городке Раунен. Его отец Джозеф был раввином местной еврейской общины. Мать, Розалия, учила мальчика музыке и рисованию. С детства (добавим – до конца жизни) Альберт любил играть на фортепиано и рисовать, хотя был дальтоником, то есть не различал цвета. Вскоре, семья переехала в город Эхтернах, в Люксембурге, откуда в 1880 году они перебрались в Америку, Детройт.
К тому времени в семье было восемь детей, из которых Альберт был старшим. Отец зарабатывал мало и, как мы уже отмечали, школьное образование Альберта закончилось в седьмом классе. Он устроился рабочим на конюшне, а кроме этого еще работал посыльным в архитектурной фирме.
Много лет спустя, в 1923 году, выступая на открытии спроектированного им масонского храма в Детройте, Кан вспоминал, как он приходил в контору прямо из конюшни, пропахший навозом и конским потом: «У многих были весьма чувствительные носы, и мое появление буквально выводило их из себя». В 1885 году Альберт поступает рассыльным в архитектурную фирму Мейсон и Райс. Здесь, хозяин компании Джордж Мейсон распознал в Альберте неординарный талант и назначил шестнадцатилетнего юношу чертежником. А как же дальтонизм Альберта?
Вот что произошло.
Альберт работал у себя за чертежной доской, когда его позвали к Джорджу Мейсону. Войдя в кабинет хозяина, юноша остановился и стал ждать, пока Мейсон, сидевший за красивым столом красного дерева, не обратит на него внимание. Закончив читать документ, лежавший перед ним, Джордж поднял голову.
– Здравствуй, Альберт, как тебе работается?
– Спасибо, мистер Мейсон, работается замечательно. Я думаю, что я завтра закончу внутреннее расположение комнат дома, которое вы мне поручили.
– Завтра? Я думал, срок был через три дня…
– Да, мистер Мейсон, но это так интересно. Я уже вижу этот дом с большими окнами и светлыми комнатами. Поэтому, я остаюсь после работы, мне не хочется уходить… Может, вы возражаете? Тогда я больше не буду…
Альберт испугался, что его выгонят. Но у Мейсона было на уме совсем другое.
– Да нет, не забывай только, что у тебя семья и тебя ждут дома. Альберт, скажи мне, ты видишь этот ковер на полу?
Конечно, Альберт не раз видел роскошный персидский ковер, раскинувшийся между дверью и столом Мейсона.
– Да, мистер Мейсон.
– Ты можешь сказать, какие цвета у этого ковра?
Альберт похолодел. Вот оно. Сейчас выяснится, что он различает не все цвета и его уволят. Конец всем мечтам… Но Альберт не привык сдаваться.
Он посмотрел на ковер, Красный и желтый он указал сразу. Серый мог быть зеленым или желтым – эти цвета он путал. Значит, пятьдесят на пятьдесят, рискнем!
– Зеленый, мистер Мейсон…
И с облегчением услышал:
– Хорошо. Иди работай.
Альберт вышел, не помня себя от радости – угадал!
Юноша ошибался. Через много лет, Джордж Мейсон, который стал его другом, признался, что Альберт не выдержал испытания и перепутал цвета.
Джордж Мейсон знал о недостатке Альберта. Но он также знал о его огромном таланте.
С этого момента и до самой смерти в 1942 году, Альберт Кан вел счастливую жизнь, занимаясь любимым делом – проектированием самых функциональных, а значит, по его шкале ценностей, самых красивых зданий.
Внешний вид здания должен соответствовать его назначению!» Значительную часть его творений занимали промышленные здания, проектирование которых архитекторы того времени считали ниже своего достоинства. Альберт Кан был другого мнения:
Когда я начинал, настоящие архитекторы занимались проектированием музеев, соборов, памятников. Для заводов было достаточно подсобника. Я и есть такой подсобник. Мое достоинство нельзя унизить.
Альберт Кан
К этому полному достоинства заявлению можно добавить, что среди осуществленных проектов Альберта Кана есть и храмы, здания библиотек, целый университетский комплекс в Детройте и многое, многое другое.
В 1891 году молодой архитектор послал на конкурс, организованный архитектурным журналом, свой проект. Прошло много месяцев, и Альберт уже почти забыл об этом. Но однажды, когда он пришел домой после работы, его мать сказала, что его ждет письмо.
– Я посмотрю его после еды, – ответил проголодавшийся Альберт.
– По-моему, это письмо из журн…
Розалия не успела закончить фразу, как Альберт помчался в свою комнату, которую он делил со своими двумя братьями.
В письме было сообщение, что Альберт Кан выиграл конкурс и стипендию на учебу в Европе.
Через год он вернулся уже законченным архитектором и в 1895 году открыл свою фирму, существующую (и добавим – процветающую) до сих пор.
В 1903 году к нему присоединился его брат Джулиус, чей инженерный опыт и знания немало содействовали успеху фирмы. Недаром в юности Альберт надрывался, чтобы Джулиус мог учиться. Это был один из тех, к сожалению, редких случаев, когда самопожертвование было вознаграждено.
Одним из основных изобретений, сделанных Джулиусом, было усовершенствование железобетонных блоков, используемых при строительстве зданий. До сих пор железная арматура имела прямолинейную форму, что при колебаниях внешней температуры влияло на крохотные перемещения стержней внутри блока, а это в свою очередь ослабляло крепость стен, сложенных из этих блоков.
Джулиус предложил изгибать особым образом металлические стержни перед заливкой их бетоном, и это свело внутренние перемещения арматуры к нулю. Теперь, здания заводов и фабрик можно было строить с меньшим количеством внутренних опор, что целиком отвечало принципу Альберта Кана: работники на предприятии должны свободно перемещаться в больших, светлых помещениях, не натыкаясь поминутно на колонны и переборки.
В свою очередь, Альберт придумал способ строительства промышленных зданий из стандартных частей, не требующих обязательной привязки к конкретному месту или размещаемому в них оборудованию. Эта технология ускорила проектирование и постройку во много раз.
Начиная с этого момента, репутация фирмы начала расти, и количество заказов росло вместе с ней.
Еще в 1902 году, когда Генри Джой, президент автомобильной компании Паккард, обратился к Кану с просьбой построить завод в Детройте, тот ответил:
– Мистер Джой, я не уверен, что у меня есть достаточно опыта в проектировании заводов…
Всего через пять лет, в 1908 на вопрос другого Генри – Форда, может ли он построить эффективно работающий завод, Кан ответил совершенно иначе:
– Мистер Форд, я могу построить все что угодно…
Оба они были самоучками. Сын ирландского фермера, Форд, конструировал свои первые автомобили в кустарной механической мастерской в Детройте. Кан, сын немецкого раввина, никогда не посещал ни художественной школы, ни университета, но в пятнадцать лет уже работал в архитектурной фирме в том же Детройте.
Выросшие в одном городе, они разделяли главные принципы капитализма: полная отдача в работе, смелость, инициатива и способность к самопожертвованию во имя поставленной цели (к сожалению, в современной Америке учат совершенно другим принципам).
Воодушевленные одними и теми же идеями и, пользуясь одинаковыми методами, один производил автомобили, а другой строил для них заводы. Так вот, сотрудничество этих гигантов привлекло внимание советской компании Амторг.
«Нью-Йорк Таймс» писала в номере от 7 мая, 1929 года, что небрежно одетый, но крепкого сложения и жизнерадостный председатель торговой компании Амторг, «товарищ» Саул Брон предложил Альберту Кану контракт на 40 миллионов долларов «для проектирования и руководства строительством большой группы заводов в Сталинграде, в устье реки Волги, на юге России».
Выбор Кана объяснялся уже упоминавшейся возможностью его фирмы работать с необыкновенной скоростью. Четыреста его конструкторов готовили проект за неделю, после чего завод выстраивали за пять месяцев.
В марте 1930 года в Детройте для разработки проекта Челябинского тракторного завода (ЧТЗ) было образовано проектное бюро «Chelyabinsk Tractor Plant». Бюро располагалось на 14-м (фактически 13-м) этаже 36-этажного здания.
Над проектом работали 12 американских и 40 советских инженеров. Эскизный проект завода был составлен еще в 1929 году в институте «Гипромез» (Ленинград), он нуждался в серьезной доработке с учетом американского опыта организации крупных предприятий и новейших достижений в области тракторостроения.
Генеральный проект завода был завершен и передан в Челябинск 1 июня 1930 г. План разбивки цехов оказался настолько точен, что произведенная затем закладка фундаментов не потребовала никаких изменений.
После завершения строительства Сталинградского тракторного в 1930 году, Саул Брон подписал с Каном контракт, который длился три года с 1930 по 1932, за время действия которого в России был построен 521 завод.
Стоимость контракта составила два с половиной миллиарда долларов. По теперешним деньгам – это 250 миллиардов! Что же построили за это время? Вот небольшой перечень из полутысячи наименований.
Тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове, Томске; самолетостроительные заводы в Краматорске и Томске; автомобильные заводы в Челябинске, Москве, Сталинграде, Нижнем Новгороде, Самаре; кузнечные цеха в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Люберецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Сталинграде; станкостроительные заводы в Калуге, Новосибирске, Верхней Сольде; прокатный стан в Москве; литейные заводы в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Люберецке, Магнитогорске, Сормово, Сталинграде; механические цеха в Челябинске, Люберецке, Подольске, Сталинграде, Свердловске; теплоэлектростанцию в Якутске; сталелитейные и прокатные станы в Каменском, Коломне, Кузнецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Верхнем Тагиле, Сормово; Ленинградский алюминиевый завод; Уральскую асбестовую фабрику и многие другие.
После завершения строительства Сталинградского тракторного Альберт Кан открыл в Москве отделение своей фирмы, которую возглавил его брат Мориц. Мориц Кан привез в Москву 25 инженеров для руководства работой значительно большего числа советских инженеров и конструкторов. Постоянная и необъяснимая текучка советских служащих раздражала американцев.
Вот сердитое письмо Альберта Кана одному из советских чиновников:
«Из 300 работников очень немногие являются опытными, большинство имеет небольшой стаж, а многие являются просто учениками … Если бы какая-либо деловая организация в Соединенных Штатах или в какой-либо другой стране имела такой состав работников, то не прошло бы и нескольких месяцев, как эта организация потерпела бы банкротство»
Кан и представить себе не мог, что текучка эта устраивается искусственно. Таким нехитрым способом около 4000 человек научились проектировать промышленные объекты по Альберту Кану.
Помимо армии новичков, получавших бесценный опыт в стенах Госпроектстроя, так по-русски был «закодирован» филиал фирмы Кана под руководством Морица, на стройках самих предприятий работали тысячи иностранных специалистов, в числе которых было много американцев..
Нельзя сказать, что предупреждающие голоса не были слышны. Тим Цулиадис в замечательной книге «Покинутые» замечает, что Министерство торговли опубликовало несколько брошюр, призывающих к осторожности при переезде в Россию. Один из инженеров Кана Вильям Брасс, вернувшийся в Америку в 1931, жаловался на «черный рынок, невозможность уехать из СССР, неразвитость юридической системы, тайную полицию и жилищные проблемы.»
Но кто же будет слушать предупреждения, когда вам предлагают контракт удваивающий вашу зарплату, бесплатное жилье, месячный оплаченный отпуск, служанку, машину и бесплатный проезд в Россию и обратно в Америку? Были еще и другие привилегии, но перечисленных достаточно, чтобы в течение первых восьми месяцев 1931 года Амторг получил более 100 тысяч заявлений на работу в Россию.
Строящийся в Челябинске тракторный завод можно без всякой перестройки направить на производство военной техники, чтобы противостоять нападению капиталистического мира, в опасность которого так веровали большевистские лидеры. Годовой выпуск завода составил 50 тысяч 10-тонных тракторов мощностью в 60 л.с. и они так похожи на танки, что их так и называют тракторами танкового типа.
В 1929 году делегация высокопоставленных военных специалистов посетила ряд европейских стран и США с целью подписать соглашения о технической помощи в производстве танков различной мощности, тягачей и других машин военного назначения. Миссия прошла успешно, и Форд согласился поставить оборудование и обеспечить техническую помощь, необходимую для производства 12-тонных танков на Челябинском тракторном, а также на других заводах, проектируемых Каном.
Имя Кана не упоминается в отчете делегации, но нужно быть уж очень наивным человеком, чтобы поверить в неосведомленность Альберта Кана и его брата Морица в конечной продукции, сходящей с поточных линий, установленных в гигантских цехах проектируемых ими заводов.
Ни Альберт Кан, ни его брат никогда не были апологетами коммунизма или социализма.
Альберт Кан и его окружение принадлежали к когорте прагматичных бизнесменов, которые продают на рынке свой продукт, не спрашивая у покупателя свидетельство о хорошем поведении. Сюда же без сомнения можно отнести и Генри Форда.
В 1932 году, Альберту Кану не удалось продлить свой контракт. Советское приключение закончилось. До этого времени Советское правительство платило Кану твердой валютой, которую получали, продавая зерно и сырье.
Вот что сказал Генри Форд после смерти Альберта Кана:
“Альберт Кан был один из самых лучших людей, которых я знал за всю мою жизнь. Плоды его гения остаются в каждом уголке земли. Его отличал утонченный вкус; его характер был воплощением цельности; его гражданские качества были выше всякой похвалы; и ни при каких обстоятельствах он не изменял своим принципам. Его будет не хватать и как человека и как помощника в выполнении великих планов.”
А вот что написал Виктор Веснин, один из самых авторитетных в то время архитекторов Советского Союза:
“Альберт Кан оказал нам огромную услугу в проектировании большого числа заводов и помог нам приспособиться к американскому опыту в сфере промышленного строительства. Советские инженеры и архитекторы будут всегда и с большой теплотой вспоминать имя Альберта Кана, талантливого американского инженера и архитектора.”
Следует отметить, что в это время официальная советская пропаганда уже начала переписывать историю, принижая участие американских конструкторов до уровня незначительной технической помощи под руководством советских инженеров. В таких условиях признание истинной роли Кана в письме за границу было делом весьма рискованным.
Так как же с точки зрения морали оценить сотрудничество Альберта Кана с советским режимом и что было бы, если бы к началу войны у России не было заводов, построенных Каном.
Что до братьев Кан, то они, имея дело с большевиками, искренне считали, что, не забывая своей выгоды, помогают улучшить жизнь в России.
Можно себе представить, где оказались бы наши ближайшие предки, и мы вместе с ними, если бы в СССР не существовали ХТЗ и ЧТЗ, Кировский и Обуховский заводы, Уралмаш и Уралвагонзавод, приволжские и сибирские авиазаводы.
Не помог бы никакой ленд-лиз. Не надо об этом забывать и проецировать сегодняшние или вчерашние ракетно-ядерные опасения на 80 и более лет назад.
Во всяком случае, Штатам большевистская военная опасность в те годы не грозила, в силу как их географического положения, так и неплохого отношения со стороны Сталина, ценившего, как известно, американскую деловитость не меньше, чем немецкую точность. Расположение двух стран друг к другу особенно окрепло с приходом к власти Ф. Рузвельта.
В результате делового подхода фирма Кана заработала 2,5 миллиарда долларов, (по другим сведениям – 2 миллиарда), это 250 миллиардов сегодняшними деньгами.
В мировой истории промышленного производства 20 века имя Альберта Кана не просто широко известно. Оно находится на недосягаемой для многих корифеев-архитекторов высоте, так как неразрывно связано с поистине эпохальным изобретением индустриальной эры – методикой скоростного поточно-конвейерного производства архитектурно-строительной проектной документации. Эта методика произвела подлинную революцию в архитектурной проектной деятельности, так как превратила проектирование из «художественного творчества» в «индустриальное производство». Изобретенная и практически внедренная А. Каном в деятельности возглавляемой им фирмы, она, фактически, представляла собой особую технологию проектного дела, которая позволяла создавать комплекты чертежей крупных промышленных предприятий в немыслимо короткие сроки. И потом также стремительно реализовать их, так как проектные решения изначально увязывались с сортаментом конструкций и монтажно-техническими возможностями строительных подрядных фирм, производящих работы.
При этом, в истории советского промышленного проектирования имя Альберта Кана бесследно спрятано под толстым слоем безосновательной критики, наглухо замазано лживыми обвинениями и надежно укрыто под вывеской советского проектного института «Госпроектстрой», специально созданного в 1930 г. для «снятия слепка» с инновационной методики разработки проектов, опробованной и внедренной Альбертом Каном в США. Удивительно, но в результате этого «копирования», имя Альберта Кана оказалось накрепко сплетено не только с именами людей, которые от лица советского правительства вели с ним переговоры, заключали контракты и трудились в его детройтском офисе – С.Г Брон, Э. И. Гуревич, А. Ю. Божко, С. М. Лещенко и др. Но и с теми, которых он никогда не видел и с которыми ни разу даже не встречался: Г.К. Орджоникидзе, В.А. Веснин, А.С. Фисенко, В.Д. Цветаев и даже И.В. Сталин.
Переплетение эти были довольно странными. Так, Виктор Веснин – единственный из «архитектурных генералов» сталинской эпохи, осмелившийся прислать вдове А. Кана телеграмму-соболезнование по поводу смерти мужа. Этот поступок тем более значим, что был осуществлен после того, как фирма А. Кана была изгнана из СССР, а имя самого А. Кана основательно опорочено. Причем, человеком, который был не просто «архитектурным генералом», а скорее «маршалом» или даже «верховным главнокомандующим» советской архитектуры, поскольку занимал наивысший по реальному влиянию пост — главного архитектора ВСНХ, т. е. «архитектурного менеджера» всего советского индустриального строительства первых пятилеток. В этом отношении В.А. Веснин являлся правой рукой С. Орджоникидзе – с 1930 г. председателя ВСНХ, а затем наркома тяжёлой промышленности, ответственного за всю советскую индустрию; главного застройщика военно-промышленного комплекса, так как стратегия ассимилированного военно-гражданского производства превращала все, без исключения, новые производственные объекты — в военные. И не только промышленные, но и гражданские, так как и швейные, и обувные фабрики, и заводы бытовой оптики, и мясо-молочные производства, и текстильные комбинаты, и фабрики резиновых изделий и многие другие были элементами единой системы подготовки в большой войне. И даже учебные здания (школы, фабрично-заводские училища и т. п.) проектировались и строились в предвоенные годы с учетом будущей «военной составляющей» — возможности размещения в них госпиталей. С. Орджоникидзе принимал личное и непосредственное участие в выборе иностранных специалистов и фирм, такого масштаба как А. Кан, привлекаемых к подрядам по развертыванию советской военной индустрии, так как за выполнение планов первых пятилеток отвечал головой.
Роль В.Д. Цветаева тоже проявляется весьма необычно. Он единственный, кто оставил в истории основательное письменное свидетельство влияния американского проектного опыта на формирование системы проектного дела в СССР — его фундаментальный труд «Фабрично-заводская архитектура», вышедший в свет в 1932 г. пестрит словосочетниями: «металлическая колонна американского типа», «железнодорожные ворота американского типа», «тележка для очистки стекол американского типа», «ферма американского типа», «железобетонный башмак американского типа» и т. п. В последующие годы идеология тщательно вымарывала подобные указания, извлекала из недр библиотек и утилизировала «неправильные» книги, в итоге, сегодня труд В.Д. Цветаева сложно найти на полках российских технических библиотек. Хотя этой книге еще повезло и она не уничтожалась с тем остервенением, с каким извлекались из памяти многие другие книги, а их авторы — из жизни.
Имя А.С. Фисенко с именем А.Кана переплетено более тесно. Хотя они тоже никогда лично не встречались. Анатолий Степанович Фисенко — главный архитектор «Госпроектстроя» — проектной организации, находящейся в подчинении ВСНХ, руководил работой по переносу американского опыта поточно-конвейерного проектирования промышленных предприятий на советскую почву и адаптации его к отечественным условиям проектного труда и специфике строительного производства. О прямом «калькировании» проектной деятельности, о непосредственном воспроизведении американского прототипа не могло быть и речи, настолько несхожими были и условия работы, и техническое обеспечение проектной деятельности, и сама философия проектирования, и состояние базы стройиндустрии, и характер кооперации между различными дисциплинарными разделами проекта, и квалификация исполнителей, и многое многое другое.
Уникальность и сверхсложность «привязки» американской технологии была вызвана еще и тем, что происходила она «с колес», т. е. в ходе непрерывного реального проектирования. Огромных организационно-управленческих и интеллектуальных усилий требовало осмысление того, как заполнить разрыв между двумя очень разными подходами в проектировании промышленных объектов — инновационной американской и традиционной российской. И здесь молодым руководителям этой работы в формирующейся государственной системе архитектурно-проектного дела совершенно неожиданно помогли методология и способ мышления конструктивизма. Из архитекторов именно этого творческого направления начальство ВСНХ прозорливо подбирало кадры подведомственных проектных институтов. И именно через промышленное проектирование первой пятилетки, в конечном счете, базовые постулаты конструктивизма вошли в коллективное подсознательное профессии и, впоследствии, превратились в «советский функционализм», закрепившись через сформированные в тот же период системы нормативов, типоразмеров и стандартов. Подобный опыт пригодился очень скоро — в годы войны — А.С. Фисенко пришлось курировать точно такую же «с колес» привязку и до предела ускоренного проектного процесса, и до наикратчайших сроков ужатого процесса перебазирования и возведения новых авиазаводов.
Связь с фигурой И.В. Сталина просматривается значительно призрачнее. И выглядит почти фантастической. Но до сих пор, так и ни подтверждена, и ни отвергнута. Речь идет об удивительной, ничем не объяснимой победе американского участника Гектора Гамильтона во втором туре конкурса на Дворец Советов. Во-первых, невероятным является тот факт, что работа была принята к рассмотрению, несмотря на то, что поступила «после конкурса». Во-вторых, то, что явно слабый (в сравнении со многими другими) проект американского архитектора, представленный под девизом «Простота», удостоился не просто внимания, а был поставлен, практически, на вершину наградного пьедестала.
По некоторым свидетельствам именно Альберт Кан сыграл значительную роль в участии Гектора Гамильтона в конкурсе на Дворец Советов, помогая «Амторгу» в установлении контактов и договоренностей с американскими архитекторами. Есть предположение, что никому неизвестный до того времени американский архитектор Г. Гамильтон принял участие в конкурсе по его личной рекомендации и что именно Альберт Кан повлиял на подведение итогов конкурса в пользу своего протеже. Существует предположение, что вручение проекту Г. Гамильтона высочайшей награды было своеобразным прощальным подарком А. Кану лично от вождя Страны Советов.
Целенаправленное затушевывание роли А. Кана в становлении поточных методов проектирования советских промышленных предприятий и технологии управления проектным процессом, в передаче образцов конструктивных решений отдельных деталей, узлов, элементов, компоновки групп помещений и трансляции образцовых схем генеральных планов производственных комплексов особенно интенсивно развернулось во второй половине 1930-х гг., потому, что партийная идеология уже не способна была допустить соседство очевидного западного влияния и установки на формирование «национально-индустриального патриотизма», выражающегося в словах: «мы сами своими силами смогли все это сделать и сделаем еще больше …». В советских журналах начинают публиковаться статьи и заметки, раскрывающие «истинную» роль сотрудников фирмы «Альберт Кан Инкорпорейтед» в СССР. Статья «Хлестаковские откровения Альберта Кана» лишь один из примеров подобных «разъяснений», в целом столь же бессодержательных, сколь и агрессивных. Без комментариев будет понятно, какие именно факты стремится опровергнуть автор статьи, опубликованной на страницах главного архитектурного журнала страны «Архитектура СССР». Тем, кто знаком с фразеологией советской прессы сталинского периода и умеет читать между строк, известно, что «опровергаемое», как правило, как раз и является правдой. Статья приводится полностью:
«Августовская книжка американского ежемесячного журнала «Architectural Forum» почти целиком посвящена крупнейшей в США проектно-строительной фирме Кан, специализировавшейся в области промышленной архитектуры.
Восторженно здесь описывается многотрудная деятельность членов «династии» Кан в различных отделах фирмы. О характере этой деятельности можно судить по следующему заявлению самого главы фирмы — Альберта Кана: «архитектура для меня на 90 % коммерция и на 10 % искусство». Слов нет — откровенный девиз, правдиво отражающий положение дел в проектно-строительных организациях США, да и во всякой другой капиталистической стране. Не нам этот девиз опровергать. Но трезвость и деловитость не всегда относятся к «коммерческим» достоинствам г. Альберта Кана. Коль скоро дело касается рекламы — маститый руководитель фирмы придерживается диаметрально противоположных взглядов: в его отчете 90 % самой фантастической лжи перемешивается с 10 % будничной правды.
В жизни фирмы был один знаменательный момент; в отчете о нем говорится даже с некоторой торжественностью: «1928 год неожиданно принес самый необычный заказ, который когда-либо был дан архитектору. В этом году группа советских инженеров пришла в контору Кан с заказом на проектирование тракторного завода строительной стоимостью в 2 млн. долларов и дальнейшей программой строительства еще на 2 млн. долларов».
Далее действие переносится в СССР. В Москве, как сообщает автор отчета в журнале «Architectural Forum», был основан «филиал конторы Кан». Инженеры из штаба г. Кана здесь совершали «подвиги», достойные былинного эпоса. Автор отчета указывает что «контора в Москве состояла из 1500 советских чертежников, которые явно никогда в жизни ни видели карандаша», что наши заводы — Большой Сталинградский тракторный и Нижне-Тагильский «строились в пустыне, в девственном лесу». В заключение скептики, не верящие в подвиги инженеров фирмы Кан, могут полюбоваться воспроизведенными в журнале новенькими с иголочки заводы в Сталинграде, Челябинске и Кузнецке.
Нет нужды особенно пространно доказывать, что сообщения автора отчета в журнале «Architectural Forum» лживы с начала до конца. Никакой «филиал» фирмы Альберта Кана в Москве, конечно, никогда не существовал. Группа американских инженеров действительно была в 1928 г. приглашена в Москву на основе договора с фирмой Кан, но работала она в советском тресте «Горстройпроект» и деятельность ее была строго ограничена функциями технической помощи.
Легенды о чертежниках, «никогда в жизни не видевших карандаша», о пустынях и девственных лесах в районе Сталинградского тракторного завода у всякого читателя, мало-мальски знакомого с социалистическим строительством Страны Советов может также вызвать только веселую улыбку.
Нам понятны побуждения г. Альберта Кана рядиться в павлиньи перья, когда он повествует о работе представителей фирмы в СССР: – ведь «реклама» – двигатель торговли». Нам понятны и чувства, его обуревавшие. В невиданно короткие сроки советские инженеры, архитекторы, техники, рабочие-строители, воодушевляемые великими идеями социализма, полностью овладели своим делом. «Героическая эпоха» в жизни фирмы Кан тем самым оказалась позади. Создав самостоятельно заводы, которые во всех отношениях могут поспорить с лучшими промышленными предприятиями США, советские строители невольно нанесли ущерб «коммерции» г. Кана. Этого, конечно, никогда не сможет им простить глава фирмы, для которого «архитектура» на 90 % коммерция».
Остается только пожалеть, что, казалось бы, солидный американский специальный ежемесячник отвел свои страницы под беззастенчивое хвастовство г. Кана. Впрочем, люди, знакомые с источниками дохода многих «независимых» органов печати на Западе, легко объясняют этот, на первый взгляд странный, факт».
