В пореформенный период в России завершился промышленный переворот в хлопчатобумажном производстве, начавшийся еще в 1830-1840-е гг. Утвердившееся здесь фабричное производство в 1860-1870-е гг. сосредоточилось на крупнейших предприятиях. В 1879 г. в среднем каждая прядильная фабрика насчитывала более 1600 рабочих. Такая же ситуация складывалась и на ткацких фабриках: к 1876 г. их насчитывалось уже 92, а число рабочих на них к 1879 г. достигло 162,7 тыс.
При этом росла концентрация рабочей силы: если в 1865 г. на одну фабрику в среднем приходились 28 рабочих, то в 1891 г. – уже 40; в 1894 г. на 68 крупных фабриках было занято почти в два раза больше рабочих, чем на 426 остальных. Показательны данные о переработке русскими фабриками хлопка. В 1861-1870 гг. объем переработки составил 37 тыс. т, а в 1901-1912 гг. – уже 369 тыс. В 1913 г. производство хлопка – волокна достигло 223 тыс. т. Это означает, что за 50 лет после 1861 года показатели хлопчатобумажной промышленности увеличились в несколько десятков раз.
Следует отметить, что техника для крупного машинного производства пришла в страну с Запада благодаря деятельности Л. Кнопа и других предпринимателей. К концу пореформенного периода появляются гигантские для того времени комбинированные предприятия (Морозовых – в Твери, Богородске и Орехово-Зуеве; Коншиных – в Серпухове), на которых работали более чем по 5 тыс. человек. Продукция хлопчатобумажных фабрик была доступна по цене большинству населения, что делало ее конкурентоспособной на российском рынке. Ведущее место в этой отрасли занимали фабрики, принадлежавшие династии Морозовых, основателем которой был Савва Васильевич Морозов (1770-1862 гг.). После его смерти сыновья занялись переработкой хлопка из Средней Азии, скупавшегося ими в то время по чрезвычайно низким ценам.
Позже Морозовы организовали специальные хлопковые плантации под Бухарой и Кокандом и первичную переработку хлопка на месте. На четырех основных предприятиях были заняты 54 тыс. рабочих, выпускавших готовую продукцию на 102 млн руб. Все это было достигнуто фактически без участия иностранных капиталов – лишь предприимчивостью и деловым напором. Высокие прибыли, получаемые в текстильной, пищевой и других отраслях легкой промышленности, обеспечивались, конечно, не только за счет предприимчивости и деловых качеств российских предпринимателей. Совсем иную роль в этом играла такая черта отечественной промышленности, которую М. Туган-Барановский определял как «русская некультурность» – отсутствие защиты прав наемных работников, крайне низкая заработная плата и невысокая квалификация рабочих, что обеспечивало высокую степень их эксплуатации, а значит, и высокие прибыли.
Типичным для паевых московских хлопчатобумажных предприятий был дивиденд в 10% (у Морозовых он достигал и 25%). Безжалостная эксплуатация приводила к конфликтам наемных рабочих с работодателями. Государство было вынуждено реагировать на это. После выступлений рабочих Морозовской мануфактуры в 1885 г. был принят закон, вводивший систему фабричных инспекторов, трудовых договоров о найме на работу. Ограничивая произвол предпринимателей, закон запрещал им выдавать заработную плату товаром, занижать оплату сверхурочных работ и т.д. Развитие внутреннего рынка привело к необходимости его исследования, поискам мест сбыта, рекламе, что послужило толчком для фабрикантов к открытию собственных магазинов, торговых домов.
Возросшая конкуренция стала стимулировать внедрение технических усовершенствований, повышение качества продукции. В конце XIX века русские ситцы и некоторые другие изделия российской легкой промышленности приобретают признание на Западе. На всемирных выставках продукция фабрик Прохоровых, Морозовых, Хлудовых, Брокара, Кнопа и других все чаще получает высшие награды. Наряду с развитием крупной индустрии в пореформенный период успешно развивалась мелкая промышленность, заполняя бреши, оставляемые крупным бизнесом. В ряде регионов под влиянием конкуренции со стороны машинной индустрии происходила переориентация крестьянской кустарной промышленности.
Например, во Владимирской губернии рост сапожного и валяльного промыслов был обусловлен вытеснением ручного ткачества крупным фабричным производством. Вместе с тем последнее порождало новые виды промыслов, обслуживающих его нужды. В той же Владимирской губернии фабричное ткачество вызвало к жизни промыслы по изготовлению челноков, деревянных деталей для ткацких станков, коробов для упаковки тканей и т.п. Именно кустарная промышленность удовлетворяла основные потребности сельских жителей в предметах труда и быта, поставляя на сельский рынок косы, вилы, грабли, упряжь, вязальные машины и т.д.
Только мелкая промышленность занималась массовым производством музыкальных инструментов, в первую очередь национальных (балалаек, гармошек и др.). Одежда и обувь тоже в основном производились мелкими промышленниками. На рынках Центральной и Северной России были хорошо известны романовские полушубки, валенки, кимрские сапоги, оренбургские пуховые платки. Широкое распространение в стране получили разного рода художественные промыслы: иконопись (Палех), изготовление тонких кружев (Вологда), хохломская роспись (Нижний Новгород), дымковская игрушка (Вятка) и т.д. Таким образом, в России к началу XX в. сложились центры развитой мелкой промышленности, базирующейся на традиционных промыслах с устойчивой структурой производства, которые спокойно сосуществовали с крупной промышленностью и рыночными монополиями. Дальнейшее развитие в пореформенный период получила ярмарочная торговля, не смотря на быстрый процесс формирования единого экономического пространства, прежде всего, за счет активного железнодорожного строительства, роль ярмарок не только не уменьшилась, но еще более возросла.
Если в 1865 г. в России действовало 6,5 тыс. ярмарок, то в 1911 – уже 16 тыс. с оборотом в 1 млрд руб., при том, что государственный бюджет Российской империи был равен в том же году 1 млрд 835 млн руб. Нижегородская ярмарка становится крупнейшей в мире. Она собирала в год четверть миллиона предпринимателей и представляла из себя целый город с сотнями павильонов, с отделениями банков и т.п. При этом на ярмарке лишь отчасти торговали привезенным товаром, все больше побеждало заключение сделок на основании образцов. Внешняя торговля России во второй половине XIX в. не была сферой свободного предпринимательства.
В это время она стала даже менее свободной, чем в начале XIX в. – монополия государства на доходы от внешней торговли дополнилась монополией производителей зерна, нефти, сахара. Внешней торговлей ввиду ее выгодности занимались только самые экономически сильные или привилегированные предприниматели. Кроме того, продавать свою, во многом неконкурентоспособную, продукцию Россия могла либо при поддержке государства, либо используя политику монополии. Такая искусственная внешнеэкономическая политика нарушала естественные соотношения цен, а также соотношение экспорта и импорта товаров. Запоздалое промышленное развитие России определило ее особое положение на мировом рынке, свою нишу на котором она смогла завоевать прежде всего благодаря экспорту зерна.
Зерновой рынок России в пореформенный период развивался довольно быстро: если в 1860-1870-е гг. на него поступало от 500 до 700 млн пудов зерна, то в 1890-х гг. – уже свыше 1 млрд пудов, что позволяло ежегодно экспортировать в 1861-1866 гг. в среднем по 80 млн пудов, а в 1896-1900 гг. – уже 444 млн пудов зерна. Иначе говоря, за пореформенные 40 лет объем вывоза зерна вырос в 5,5 раза. Если в начале 1860-х гг. оно составляло 31% стоимости вывозимых из России товаров, то в конце 1890-х гг. – 47%. Задача вывезти как можно больше хлеба на внешний рынок с тем, чтобы иметь возможность провести индустриализацию страны, становится одной из главных во внешнеторговой политике царского правительства. При этом по душевому потреблению хлебов, хотя и возросшему в 1880-е годы, Россия продолжала занимать последнее место среди великих держав. «Не доедим, а вывезем», – так откровенно высказался министр финансов России И.А. Вышнеградский.
Другими важными статьями российского экспорта являлись лес, лен, продукция животноводства. За 1860-1890-е гг. значительно увеличился вывоз сахара (с 3,3 млн до 12,4 млн пудов). В структуре российского импорта значительное место занимали хлопок, металлы, машины, уголь, нефть и так называемые колониальные товары (чай, кофе, пряности). При этом Россия поддерживала устойчивый активный внешнеторговый баланс со странами Запада не в последнюю очередь благодаря жесткой монополизации внешней торговли. В структуре же российского экспорта промышленные товары составляли всего 3-4 процента, причем основная их часть вывозилась в пограничные страны Азии. При этом на протяжении всей второй половины ХIХ столетия Россия имела отрицательный торговый баланс с Афганистаном, Ираном и другими азиатскими странами.
Особенно он был велик в торговле с Китаем и Индией. Например, ввоз товаров из Индии в Россию превышал российский вывоз туда в четыре – шесть раз. Восточные товары в больших количествах приобретались через третьи страны путем реэкспорта. Для расширения собственной прямой торговли России недоставало востребуемой Востоком товарной массы или драгоценных металлов. Основным предметом отечественного импорта были сельскохозяйственные продукты, в которых был крайне заинтересован индустриальный Запад. И получалось так, что для приобретения восточных товаров Россия первоначально должна была продать в западноевропейские страны.
Для расширения приграничной торговли за счет колонизации Средней Азии на рынках сопредельных восточных государств правительство России принимало практические меры, в том числе административные. Оно требовало от зарождавшегося отечественного частного капитала увеличения номенклатуры поставок товаров, посылки в азиатские страны опытных коммерсантов с постоянным их там пребыванием, экспорта продукции, которая бы соответствовала международным стандартам качества. Русские купцы и предприниматели уже в первые пореформенные десятилетия стремились улучшить свою деятельность на восточных рынках и упорным трудом сумели добиться значительных результатов. Что касается экспорта промышленных изделий, то во второй половине XIX в. он был значительным лишь в Среднюю Азию и Западный Китай, где у России отсутствовала конкуренция со стороны экономически развитых стран.
Слабость внешнеторгового предпринимательства проявлялась и в том, что ряд крупнейших российских экспортеров на деле являлся агентами крупнейших западноевропейских фирм. Так, вывоз нефти и керосина контролировался Нобелями и Ротшильдами, внешняя торговля через прибалтийские порты находилась под контролем немецких фирм – через эти порты шел основной экспорт льна. В 1880-е гг. в целях ограничения конкуренции русские промышленники стали создавать сбытовые объединения (картели и синдикаты). Их участники регулировали размеры производства, цены и условия продажи товаров. Хотя такие действия не были вполне законными, власть смотрела на них сквозь пальцы, а иногда даже содействовала заключению подобных соглашений.
Более широкое развитие монополистические объединения в российской экономике получили в начале XX в. Монополии в своих интересах ограничивали внутренний рынок, используя такие средства, как сокращение производства, перераспределение производимого в стране продукта между внутренним и внешним рынками в пользу последнего, а также прямое форсирование экспорта. Цель ограничения внутреннего рынка достигалась удержанием на нем высоких цен для получения монопольно высоких прибылей от собственного производства и обеспечения конкурентоспособности русских товаров на внешнем рынке. Например, установление на рынке сахара внутренней монопольно высокой цены приводило к появлению его излишков, которые затем вывозились из страны по заниженным ценам.
При этом Россия оставалась на одном из последних мест по потреблению сахара населением: в 1890-х гг. на одного человека приходились 10,4 фунта, в то время как в Германии – 47, а в Англии 92 фунта. Российское правительство поощряло развитие торговли и старалось защитить отечественную промышленность от иностранной конкуренции путем установления протекционистских таможенных пошлин. В начале 1890-х гг. от поощрения отдельных отраслей промышленности правительство перешло к политике тотального протекционизма, венцом которой стал таможенный тариф 1891 г.
Великая реформа 1861 г. не только освободила от крепостной зависимости крестьян, но и сняла «путы», сковывавшие свободное предпринимательство. Реформы 60-70-х гг. XIX в. открыли путь для широкого развития капитализма в России и становления предпринимательства капиталистического типа. Быстрее всего капиталистическое предпринимательство развивалось в промышленности, медленнее – в сельском хозяйстве. Однако о победе капитализма можно было говорить лишь применительно к крупной и средней промышленности. Сохранились (и даже получили дальнейшее развитие) различные формы докапиталистической промышленности, в основном в сфере мелкотоварного производства и ремесел.
Для пореформенной России было характерно развитие капитализма «вширь» – его распространение на новые, еще неосвоенные территории и новые отрасли хозяйства. Объем промышленной продукции в России во второй половине XIX в. увеличился в семь с лишним раз, в то время как в Германии – в пять раз, во Франции – в два с половиной, в Англии – в два раза. Однако столь высокие темпы роста были следствием не «экономического чуда», а крайне низкого уровня промышленного производства в предшествующий период – Россия попрежнему отставала от передовых государств. Ее внешнеторговый оборот уступал американскому и германскому более чем в три раза, а торговому обороту Великобритании – в пять раз. С такими результатами российская экономика и российский предпринимательский класс вступили в новое XX столетие.
