Возникновение «крупной» мануфактурной промышленности в России XVIII в. по существу своему было теснейшим образом связано с государством, с его военными и хозяйственными задачами, а вместе с тем и с той финансовой помощью, которую это государство оказывало нарождающейся промышленности.
Строительство многочисленных мануфактур, преимущественно оборонного значения, осуществлялось не из абстрактных представлений о развитии экономики или расчетов получить доходы, а было непосредственно и жестко детерминировано необходимостью обеспечить армию и флот оружием, амуницией, боеприпасами, обмундированием. Экстремальная ситуация после поражения под Нарвой в 1700 г. заставила осознать необходимость увеличения и перевооружения армии, определила характер, темпы и специфику промышленного бума, в конечном счете всю экономическую политику петровского самодержавия.
В созданной за короткое время государственной промышленности отрабатывались принципы и приемы управления экономикой, характерные для последующих лет и незнакомые России предшествующей поры. Участие государства в промышленном предпринимательстве проявлялось в непосредственном строительстве мануфактур на казенные средства. Именно государство выступало главным регулятором производственного процесса. Оно строго определяло, сколько, каких предприятий и где строить, а также следило за номенклатурой выпускаемой продукции. Первое десятилетие XVIII века можно охарактеризовать как период активного вмешательства государства в экономику. В сжатые сроки государством и «кумпанствами» строились новые и модернизировались старые заводы. Однако если предприниматели не справлялись с большими и срочными заказами, то такие предприятия отбирались в казну.
В Олонецком крае, который был главной заводской базой, использовавшей плохую местную руду, для Петербурга и всего Приладожья располагались предприятия известного заводчика Бутенанта. В 1700 г. он получил от Петра I суровый приказ, который предписывал за три месяца изготовить 100 пушек и 100 тыс. ядер. Выполнить такой объем работ в короткий срок заводчику не удалось. За невыполнение срочного государственного заказа заводы были отписаны в казну, и такие случаи были не единичны. После Полтавской битвы, когда все ярче вырисовывались контуры предстоящей победы над Швецией в Северной войне, самодержавие начало вносить существенные изменения в торгово-промышленную политику. Государство сделало шаг навстречу развитию частного промышленного предпринимательства.
Начало мерам поощрения этого процесса положила «Берг-привилегия» 1719 г., подкрепленная Регламентом Мануфактур-коллегии 1723 г. Отныне искать полезные ископаемые и строить заводы разрешалось всем жителям страны, независимо от их социального статуса, и иностранцам. Образцы найденной руды отправлялись в Берг-коллегию. После проверки месторождения за разработчиком закреплялся обследованный участок земли и выдавался документ, подтверждающий права и обязанности будущего заводчика. Новое горное законодательство не считалось даже с феодальным правом на землю. Если сам владелец земли, на котором найдена руда, не собирался заниматься разработкой и строить промышленное предприятие, «то принужден будет терпеть, что другие в его землях руду и минералы искать, копать, и переделывать будут, дабы божие благословение под землею втуне не осталось». За использование земли «фабрикант» обязан был выплачивать компенсацию владельцу земли в размере 1/32 доли получаемой прибыли. Заводовладельцу гарантировалось приобретение земельного участка в размере 250 кв. сажен, что было, однако, недостаточно для ведения хозяйства в полном объеме.
Не менее важным правительственным решением стала практика передачи государственных предприятий, особенно убыточных, в руки частных владельцев или специально созданным компаниям. Таким доверием со стороны государства теперь был обличен не только Н. Демидов, но и другие предприниматели. Условия передачи предприятий были различными. Очень часто они осуществлялись на безвозмездной основе с предоставлением денежных ссуд и благоприятных условий. Иногда подписывалось соглашение, по которому погашение стоимости переданного предприятия производилось не наличными средствами, а поставками казне производимой продукции. Но чаще передавали убыточные предприятия, рассчитывая на реанимацию производства за счет вложения собственных средств частника. Так, Казанская суконная казенная мануфактура была передана купцу Микляеву, другая купцу Щеголину, бумажная мануфактура в Петербурге Маслову и Солодовникову, московские полотняные заводы купеческой компании Андрею Турке, Цынбальщикову и др. Из дворянских промышленных компаний наиболее крупная шелковая мануфактура была организована графом Апраксиным, Шафировым и Толстым.
Крупнейшим иностранным предпринимателем был владелец нескольких мануфактур англичанин Тамес, стоявший также во главе компании из русских крупных купцов. В этой компании субсидии казны и иностранные капиталы играли незначительную роль, львиную долю средств вносили русские пайщики. Пороховыми заводами владели англичанин А. Стейлс, голландцы Р. Мейер и Л. Рутхерс. Но обычно предприятия, основанные иностранцами, оказывались недолговечными, а сами они, в большинстве своем, возвращались на родину. Те же, кому удавалось утвердиться в России, быстро ассимилировались. Приглашение иностранных специалистов на отечественные предприятия оговаривалось специальными контрактами, имевшими целью не только их участие в организации производства, но и прежде всего обучения мастерству русских работников. В ее регламенте имеется следующее указание: «Над заводчиками и фабрик и мануфактур смотреть накрепко. Чтоб каждый при своих фабриках добрых и искусных мастеров имел, у которых бы русские обучались совершенно так, чтоб впредь могли сами за мастеров работать, дабы сделанные вещи могли российским мануфактурам славу принесть». «Незнатные» имена торгового купечества, притом почти исключительно русского, пестрят среди списков предпринимателей петровской эпохи. Это имело место как по отношению к частным предприятиям, устраиваемым самостоятельно, так и по отношению к арендуемым казенным. Часть фабрик устраивалась целиком «своим коштом», часть лишь с пособием от казны.
Так, в упомянутой крупной компании Шафирова учредителями вложен был капитал в 81,3 тыс. руб. и пособие от казны 36,7 тыс. руб. В компании Тамеса учредителями внесено было 46 тыс. руб. (в том числе самым крупным пайщиком, Микляевым, 12 тыс. руб.) и 5 тыс. руб. пособий от казны. Капитал компании игольного завода Томилина составлял 33 тыс. руб., полотняной фабрики Гончарова 142 тыс. руб. Благодаря такой государственной политике из 200 мануфактур, открытых в эпоху Петра I, частным лицам принадлежали 111. Немало представителей гостиной и суконной купеческих сотен заводили мануфактуры собственным «коштом» или при участии казны. Они действовали в полотняной, суконной, шелковой, писчебумажной, кожевенной, скипидарной и купоросной отраслях промышленности. Роль казенного капитала в промышленности, например, в Москве к концу царствования Петра I, значительно упала.
Из 100 частных мануфактур (цифры в литературе расходятся), основанных в первой четверти XVIII в., 40 % находились в руках купцов, а с учетом всех посадских людей, включая ремесленников, – 64 %. Изменение акцентов в торгово-промышленной политике позволило государству избавиться от наиболее убыточных для казны предприятий. В частных руках мануфактуры оживали. Если вначале почти все они были нерентабельны и выпускали продукцию низкого качества, то к концу царствования Петра I качество продукции улучшилось, а предприятия уже не были убыточными. При этом компания или частный предприниматель превращались не столько в полноправного собственника, сколько в своеобразного арендатора. Передача проходила на условиях, обозначенных государством, а оно могло в любой момент изменить правила игры, вплоть до возвращения предприятия в казну. Более того, в казну могли быть отписаны и те мануфактуры, которые предприниматель построил на свои средства. Как только предприятие переставало обеспечивать бесперебойное поступление в казну необходимой продукции, оно могло быть конфисковано. Отсюда ясно, что основная обязанность предпринимателя – выполнять государственный заказ.
Нет никаких оснований считать, что Петр I, пусть даже неосознанно, способствовал развитию тех приемов и форм предпринимательской деятельности, которые были распространены тогда в Западной Европе. Ведь основной обязанностью предпринимателя-промышленника было выполнение казенных заказов. Только излишки продукции можно было затем реализовать на рынке. Но, во-первых, после выполнения казенного заказа излишков продукции просто не оставалось, и, во-вторых, продавать продукцию заводчику приходилось опять же в казну по ценам, установленным государством. Частное промышленное предпринимательство было, таким образом, намертво привязано к государственной колеснице системой казенных заказов и регулируемыми ценами, не говоря уже о прямом строгом контроле со стороны Берг-коллегии и других государственных органов, не делающих различия между казенными и частными предприятиями. С одной стороны, такая государственная опека была предпринимателям во благо, так как гарантировала сбыт продукции и стабильность доходов. С другой стороны, гарантированный при любых условиях сбыт продукции, отсутствие рынка и конкуренции – все это закрывало перспективы технического прогресса и повышения качества продукции.
Многочисленные льготы, даваемые правительством заводчикам, как-то: беспроцентные ссуды на несколько лет, беспошлинная продажа товаров, обеспечение по существу бесплатной рабочей силой – все это было не во благо, позволяло им паразитировать за государственный счет и не думать о дальнейших перспективах развития производства. Характерная особенность купеческого промышленного развития XVIII в. состояла в одновременном вложении свободного капитала в разнообразные отрасли производства. Часто при крупных предприятиях строились вспомогательные заведения для обеспечения их потребностей. Это могли быть заводы по производству строительного материала, пильные мельницы, смолокурни и пр. Поступать так предпринимателей заставляла ограниченная емкость внутреннего и внешнего рынка. К тому же, развитие отдельных отраслей имело свои пределы, а рынки были подвержены колебаниям спроса и конъюнктуре. Размещение капиталов одновременно в нескольких отраслях служило определенной защитой предпринимателя от неудач в одной из областей вложения средств. Такая тактика защищала от катастрофических последствий и обеспечивала относительную стабильность всего предприятия. Вот почему многие купцы, вложив капиталы в промышленность, продолжали заниматься торговой деятельностью. Ограничение предпринимательства одной сферой зачастую приводило, вследствие вмешательства государства, к экономической несостоятельности предпринимателя. Влияние государства на экономику не ограничивалось прямым воздействием на промышленность и торговлю.
Деформация российского предпринимательства, приобретение им несвойственных европейскому бизнесу черт во многом было обусловлено господствующими в стране социальнополитическими отношениями, придавшими российскому предпринимательству ярко выраженный крепостнический характер. Особенно отчетливо это видно на примере промышленного производства, которое с самого начала базировалось на принудительном труде. Далеко идущие последствия для судьбы отечественного предпринимательства имели два указа Петра Великого: от 18 января 1721 года, разрешавшего владельцам предприятий прикупать к своим заводам крепостных крестьян, с оговоркой «токмо под такою кондициею, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно», и от 15 марта 1722 года о розыске беглых работных людей. В дальнейшем доля вольнонаемных рабочих постоянно сокращалась, чему в немалой степени содействовала сложившаяся практика, когда свободный человек насильно закреплялся за предприятием, если он был обнаружен соответствующей государственной приписной комиссией. Так продолжалось до тех пор, пока, согласно указу 1736 года, все сохранившиеся к тому времени вольнонаемные рабочие были объявлены крепостными владельцев заводов – «вечноотданными».
В итоге целые отрасли промышленности стали использовать труд крепостных рабочих. В то же время за деятельностью владельцев посессионных мануфактур велось государственное наблюдение. Эти владельцы впоследствии освобождались от обязательной государственной службы, имели налоговые и таможенные привилегии. Но право собственности на частных владельцев на их предприятия государство не гарантировало и в любой момент заводы могли быть отобраны в пользу казны. Кроме того, все производство посессионных заводов находилось под контролем правительства. Размеры, предметы и качество выработки продуктов вплоть, например, до определения ширины и добротности сукон, условия сбыта продукта, размеры заработной платы и условия работы – все это находилось под контролем и регулировалось правительством. В случае невыполнения этих предписаний они могли подвергнуться штрафу. Если в коллегиях приходили к выводу, что предприятие «ведется непорядочно», оно могло быть отобрано в казну, передано другому лицу.
При таких условиях посессионные предприятия представляли собой малоподвижный и некапиталистический аппарат, тесно связанный не с рынком, а с потребностями государства и бюрократического аппарата. Однако основная негативная черта петровских реформ заключалась в том, что на целые столетия оказалось деформированным сознание российского предпринимателя. Вмонтированные в государственную экономику, покоящуюся на крепостнических отношениях, купцы и промышленники не могли осознать свой социальный статус и свое классовое своеобразие. У них не возникло и не могло возникнуть классовое корпоративное сознание. Если в передовых государствах Европы буржуазия не только осознавала свое место в системе общественных отношений, но и открыто заявляла о своих претензиях дворянству и королевскому двору, то в России такое было невозможно. Многие купцы и мануфактуристы изо всех сил пытались выйти в дворяне.
Мечтали накопить средства, купить деревеньку с крепостными крестьянами и зажить мирной помещичьей жизнью. Таким образом. получаемые доходы шли не на расширение и модернизацию предприятий, а покупку земли и крестьян, которые нередко стоили в 3-4 раза дороже производственных мощностей. Так происходило омертвение капитала и создание феодального, а не капиталистического прибавочного продукта. Наиболее удачливые из купеческой среды сумели реализовать свою мечту, через одно-два поколения превращались в потомственных дворян, полностью растворялись в «благородном» сословии и забывали о своих предприимчивых отцах и дедах, вышедших из среды крестьян и мелких торговцев. Наиболее характерный пример в этом отношении – династии промышленников Строгановых и Демидовых, ставших графами и баронами Российской империи. В целом можно констатировать, что в сфере именно предпринимательской деятельности петровские реформы дали специфичный результат.
Достигнутый на крепостнической основе промышленный подъем придал новый импульс традиционному обществу с ее бюрократически-регулируемой экономикой и закабалением предпринимателя государством. Это существенно притормозило тенденцию к достижению свободной рыночной экономики, которая уже успела сложиться в передовых государствах Европы. России же был уготован иной путь – рост промышленного производства и становление нового предпринимательского класса шли рука об руку с усилением абсолютистского государства, роста дворянских привилегий и еще большего усиления крепостнических отношений, что делало бесперспективным зарождение предпринимательских начал в экономике. Таким образом, государственная деятельность Петра Великого обусловила в дальнейшем застой в развитии производительных сил, деформировало свободные рыночные предпринимательские начала в экономике. В целом реформы Петра I, независимо от неоднозначных оценок их результатов, – безусловно, явление значительное в истории России. По мнению историка С.Н. Соловьева, начало XVIII в. – это «своеобразный переход России из древней истории в новую, из возраста, в котором господствует чувство, в возраст, когда господствует мысль».
В петровскую эпоху государственной властью были приняты многочисленные законоположения и предложены мероприятия, реализация которых благоприятно сложилась на развитии торговли и промышленности, предпринимательства в целом. Реформы вывели страну из экономической стагнации XVII в., способствовали значительным сдвигам в ее экономическом, культурном и государственном развитии. Поощряемое государством развитие промышленности способствовало преодолению экономической отсталости России и укреплению ее военной мощи, поставило ее в ряд ведущих мировых держав. К отрицательным факторам следует отнести возросшее в ходе реформ давление государства на торгово-промышленные слои общества, что привело к сужению сфер функционирования купеческого капитала, ограничению возможностей его накопления и даже к прямому его изъятию.
Противоречивость и непоследовательность торгово-промышленной политики государства во многом обусловливались остротой социальных противоречий и столкновением интересов разных сословий общества. Однако социальные противоречия – лишь часть проблемы. Главной целью, которую преследовало государство по отношению к торгово-промышленным слоям российского общества, было увеличение государственных доходов за счет деятельности купечества. И эта цель в основном была достигнута. 95 Крайне негативно оценивал социальный аспект реформ Петра I В.О. Ключевский, считавший, что все они пошли на пользу государству (представителям власти) и ничего не дали народу. «Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно…Реформа Петра пошла на пользу только государству в узком смысле этого слова… До Петра Великого Московское государство было слабосильной полуазиатской страной, державшейся за слабосильный народ, после Петра оно стало могущественной Европейской империей, покоившейся на обнищавшем, безгласном, порабощенном народе». Действительно, при Петре I государство стало могущественной европейской империей с сильной армией, но это могущество покоилось на крепостнической системе, что предопределило дальнейшее отставание России от европейских стран.
